Бомбардир - Страница 7

С суши дул ветер, и мы быстро удалялись от негостеприимного берега, радуясь удачному побегу. На причале зажглись факелы, были видны бегающие люди. В нашу сторону из береговой крепости раздалось несколько пушечных выстрелов, но нас укрывала темнота.

Я отправился в свою каюту, надо было переодеться в сухую одежду. Когда я вышел из каюты, купец открывал на палубе бочонок с вином, рядом стояла вся команда, лишь один рулевой с тоской поглядывал в нашу сторону. Выбили дно бочонка, здоровенным ковшом зачерпнули вина, что купец вез в Новгород на продажу, и протянули мне.

– Пей, лекарь! Сегодня ты герой и освободитель – славься!

Ко мне поближе из круга команды вытолкнули Федора и Онуфрия.

– Налить им по полной за освобождение!

Далее ковш с вином обошел всю команду. Люди были возбуждены, радость свободы била им в головы, заставляя терять осторожность.

Я подошел к купцу.

– Выдели человек пять из команды, пусть не пьют. Впереди полночи хода в шведских водах – если нас поймают, повесят на реях как врагов.

Купец лишь отмахнулся.

Тогда я взял под руки Федора и Онуфрия, отвел их к борту.

– Ребята, не пейте больше, трезвый – один рулевой, мы в чужих водах, случится чего – все сгибнем!

Мужики переглянулись. И выпить с товарищами им явно хотелось, и меня слушать жизнь заставила: ведь пока все, что я делал, было правильным.

– Хорошо, пить больше не будем, пока в свои воды не войдем.

Остаток ночи прошел относительно спокойно – относительно, потому что почти вся команда напилась. Раздавались пьяные песни, шум. Федор с Онуфрием стояли один на носу, другой – на корме, вглядываясь в ночное море. Поскольку купец был тоже пьян, шхуной управлял один только рулевой. Куда мы плыли, я понятия не имел, поскольку не обладал штурманскими навыками.

Небо начало сереть, стали видны белые барашки волн, низкие хмурые тучи. Ко мне подбежал Федор.

– На горизонте за кормой паруса, как бы не за нами погоня!

Команда лежала на палубе пьяная в дым. Что же делать? Я не знал, где мы находимся, далеко ли до наших берегов, есть ли подводные рифы и отмели, и еще неизвестно, то ли случайный попутчик сзади, то ли погоня.

– Вот что, Федор, бери Онуфрия и будите купца. Что хотите делайте, но приведите его в порядок.

Хлопцы убежали исполнять, а я пошел на корму, посмотреть, что там за паруса. Паруса действительно виднелись, причем уже не на горизонте, а ближе, так что можно было разглядеть, что мачты две. Но вот что это за судно и чье, понять пока было нельзя.

Я пошел к купцу. Федор с Онуфрием терли ему уши, били по щекам, но тот лишь мычал что-то нечленораздельное и мотал головой.

– Вот что, парни, обвяжите его веревкой и бросайте с корабля – глядишь, в воде быстрее очухается.

Федор с Онуфрием переглянулись, но перечить не стали. Нашли веревку, коих на корабле было множество, обвязали ею купца вокруг груди несколько раз и, стянув с Григория сапоги, бросили его за борт. Мы встали у борта и смотрели – не хватало еще, чтобы он там захлебнулся.

Однако, как старый морской волк, почуяв, что он в воде, Григорий стал молотить по воде руками и вертеть головой, пытаясь понять, где он и что с ним. Поскольку вода была холодной, минут через пять-десять пришел в чувство, стал кричать, чтобы его вытащили, а мерзавцев, что бросили его в воду, он сам утопит.

Не обращая внимания на крики и ругательства, я выждал еще минут десять и, когда купец уже посинел от холода и стал клацать зубами, приказал его вытащить. Потоки воды стекали на палубу с дрожащего от холода Григория, я распорядился его переодеть в сухое и привести ко мне на корму. Сам побежал к рулевому, посмотрел на приближающиеся паруса. Что-то больно ходко идет, не похоже на торговца, те медлительны, поскольку всегда нагружены. Так резво могут ходить только военные суда или разбойники. Ни то, ни другое ничего хорошего нам не сулили.

Наконец на корме появился Григорий – вид его был ужасен – отечное лицо с разбитыми шведами губами, мутные глаза, изо рта убойный запах перегара. Сразу, с ходу он начал громко ругаться, крича, что ему испортили празднование освобождения, а теперь у него болит голова. Я решил не церемониться и‚ схватив его за голову, повернул к парусам:

– Шведов видишь?

Лицо его вмиг посерело. Шведы – верная смерть на виселице, мы ведь их фрегат повредили, а может, и утопили. Взгляд купца стал осмысленным – видно, дошло, что дела нешуточные. Он обернулся к рулевому:

– Каким курсом и сколько времени идем?

Тот ответил:

– Да часов шесть, – и назвал курс.

Купец свесился с борта. Я грешным делом подумал, что его мутит после выпивки, но он лишь долго вглядывался в воду и затем наконец сказал:

– Вода мутная, река близко.

Бросил Федору:

– Поднимайте с Онуфрием команду, ноги уносить надо.

Вот, прости господи, артист – сам команду спаивал, а сегодня попробуй их подними! Удалось растолкать трех человек, но большого проку в том не было: покачиваясь, они с бессмысленными взглядами бродили по палубе, держась за борта, ванты, мачту.

Купец встал на корме и стал отдавать распоряжения, а я пошел посмотреть пушки. Их было две – на носу и на корме. Калибр невелик, от пиратов было бы подспорье, но если нас догоняет военный корабль, делать с этими недомерками нечего. Я проверил – заряжены ли пушки, подтащил поближе банник, ядра, бочонок с порохом.

Вдруг корабль резко повернул влево, парус захлопал на ветру.

– Ты что делаешь? – подбежал я к Григорию.

– Здесь недалеко островки есть, туда надо, если судно военное, да о двух мачтах, стало быть, осадка большая, поостережется близко подходить – на мель может сесть, а мы меж островов покрутимся – глядишь, и сорвемся с крючка.