Бомбардир - Страница 87

Купить так купить. После завтрака я вышел за ворота усадьбы и, спрашивая дорогу, дошел до базара. С трудом отыскал у одного травника наперстянку шерстистую, принес сухой пучок. Сайрулла внимательно изучил траву, помял в пальцах, понюхал, расспросил, как пользоваться. Через несколько дней, когда мулла пришел снова, он продал ему за приличные деньги пузырек с отваром. Вот жулик! Потратил два медных фельса, а продал за четыре серебряных дирхема, объяснив, что ему лекарство привезли из самой Греции. Коли так пойдет, он меня окупит за несколько приемов пациентов.

День тянулся за днем, я сидел в углу, изображая раба на посылках, а Сайрулла беззастенчиво использовал мои знания и опыт, чтобы делать деньги. Прямо бизнесмен какой-то. Надо отдать ему должное – кормить меня стали лучше, в углу сарая бросили старый матрас. Да и у него я учился кое-чему тоже – например, Сайрулла использовал в своей практике яд гадюк, что водились в Крыму во множестве, а также укусы пчел, для чего держал пасеку. Я этим как-то не заморачивался раньше, причем и эффект был, особенно при радикулитах. Добавив к этому еще и несколько приемов мануальной терапии, а также вытяжение позвоночника в воде, он заработал неплохую славу. Естественно, научил его приемам и подводному вытяжению его я. Доверие его ко мне росло. Как-то я спросил у старого раба:

– Почему меня без сопровождения выпускают в город?

Тот усмехнулся:

– Все ворота города охраняются, с ошейником на шее тебя не выпустят из города.

– А если мне удастся спуститься по стене?

– И куда ты пойдешь? – спросил он. – Море далеко, по всем дорогам конные разъезды рыщут, поймают – вернут хозяину за вознаграждение, а Сайрулла прикажет Мбате‚ и тебя забьют до смерти кнутом у столба. Мбата – большой умелец пользоваться кнутом – может бить долго, но не убивать. Может с одного удара позвоночник переломать, да еще очень точно бьет, как-то на спор метров с пяти одним ударом муху на стене убил.

Так, это надо иметь в виду. Тем более зависть или ненависть его ко мне возрастала, хотя прямых стычек не было. По всей видимости, он ревновал хозяина ко мне, ведь я потихоньку становился выше его – кормежка лучше, на тяжелой работе не работаю, в город выхожу, с хозяином каждый день какие-то вопросы обсуждаю. Как бы не учинил какую-нибудь пакость черный мерзавец.

Месяца через три пришлось с ним вступить в открытую схватку. Выводя рабов, он щелкнул бичом по земле, якобы неаккуратно, задев кончиком по моей ноге. Зная, что он виртуоз по владению кнутом, я в это не поверил. Нагло уставившись на меня, он поигрывал бичом, как бы предлагая кинуться на него, тогда бы он проявил себя в полную силу. Первым кинуться на меня он остерегался, не меня, хозяина. Меня он еще не знал. Я постоял, разглядывая на щиколотке след от удара бича, но конфликтовать не стал, ушел в сарай. Зачем на виду у рабов трогать надсмотрщика? Мне свидетели не нужны, а коли Мбата вышел на тропу войны, он ее получит. Я старался не оставаться с ним один на один, обходя стороной, пусть позабудется его удар. Но и оставлять безнаказанным я его не буду.

В один из вечеров, когда рабы уже были в сарае и ужинали, я вышел во двор за водой. Мбата выходил из дома хозяина. Я подошел к бадье, зачерпнул воды. Мбата проходил мимо. Я резко обернулся и четырьмя пальцами руки – как в карате – заехал ему по гортани. Мбата осел, закашлялся, схватившись за горло, бич выпал из руки. Вторым ударом я врезал по бифуркации сонной артерии. Мбата отключился, упал без сознания. Я воровато осмотрелся – никто меня не видел. Рабы жадно ели в сарае, а что хозяевам делать вечером во дворе. И я нанес третий удар – в межреберье по верхушке сердца. Сильный удар убьет, не сильный – покалечит. Ранее такими ударами я не пользовался, чисто теоретически, из старинных рукописей я знал, что этот удар любили самураи и палачи в Орде. Убивать Мбату было нельзя, подозрение быстро падет на меня, учинит Сайрулла дознание. Но и позволить ему заговорить – тоже, сразу укажет на меня.

С кувшином в руке я зашел в сарай, жадно припал к горлышку. Пусть все видят – ходил человек за водой. Тем более после стычки во рту и в самом деле было сухо. Все улеглись спать, русских невольников у Сайруллы было много – если не половина, но ни с кем близко я не сошелся. Делиться ни с кем я не стал – а ну как сдадут. В середине ночи, когда я уже крепко спал, поднялась суматоха. Пришлось проснуться.

Рабы взволнованно переговаривались – наверное, нашли Мбату. Ну и черт с ним, скольких рабов он забил кнутом по воле хозяина, по делам и наказание. Я повернулся на бок и попытался уснуть. Не тут-то было – меня бесцеремонно растолкали. Открыв глаза, я увидел слугу-татарчонка.

– Хозяин зовет.

Поднявшись и продрав глаза, вошел в дом. В просторной прихожей на полу лежал Мбата. Я его не сразу узнал. Кожа стала пепельно-серой, даже в несильном свете светильников. Около него стоял Сайрулла.

– Что-то с Мбатой случилось. Ночью слуга вышел по нужде и нашел его лежащим. Я его осмотрел, но понять ничего не могу – синяков, ран, ссадин нет, на драку не похоже, раньше был здоров, как бык, а сейчас лежит, сказать ничего не может.

Я подошел ближе, Мбата глядел на меня полуоткрытыми глазами, узнав, он начал шептать:

– Лекарь, лекарь.

– Ага, – понял Сайрулла, – лекарь ему нужен. – Кивнул слугам. – Отнесите в его каморку, попробуй полечить.

Мбату отнесли в его каморку в хозяйственной постройке, где хранились рабочие инструменты. Слуги ушли, я уселся на топчан, посчитал пульс – ого, сорок пять-сорок шесть в минуту. У такого здоровяка должно быть семьдесят пять-семьдесят восемь. Хороший получился удар.